Когда пленные опять тронулись, Пьер оглянулся назад. Карата ев сидел на краю дороги у березы, и два француза что-то говорили над ним Пьер не оглядывался больше. Он шел, прихрамывая, в гору.
Пьер слышал явственно этот выстрел, но в то же мгновение, как он услыхал его, Пьер вспомнил, что он не кончил еще начатое перед проездом маршала вычисление о том, сколько переходов оставалось до Смоленска. И он стал считать. Два французских солдата, из которых один держал в руке снятое, дымящееся ружье, пробежали мимо Пьера. <...>
Собака завыла сзади, с того места, где сидел Каратаев. «Экая дура, о чем она воет?» — подумал Пьер. Солдаты-товарищи, шедшие рядом с Пье ром, не оглядывались так же, как и он, на то место, с которого послышался выстрел и потом вой собаки, но строгое выражение лежало на всех лицах.
(Л. Толстой)