Привет, юзер! Помощь уже здесь. Ответ читай ниже…
За всю дорогу до самой станицы Абинской Григорию запомнилось только одно: беспросветной темной ночью очнулся он от резкого, пронизывающего насквозь холода. Григорий услышал издавна знакомый, согласный, ритмический перезвяк подогнанного казачьего снаряжения, глухое и тоже согласное чмоканье по грязи множества конских копыт. Прошло не больше двух сотен, а топот все еще звучал: по обочине дороги шел, вероятно, полк. И вдруг впереди над притихшей степью, как птица, взлетел мужественный, грубоватый голос запевалы: «Ой, как на речке были, братцы, на Камышинке, на славных степях, на саратовских...»
Зазвучала песня — разом смолкли голоса разговаривавших на повозках казаков, утихли понукания, и тысячный обоз двигался в глубоком, чутком молчании; лишь стук колес да чавканье месящих грязь конских копыт слышались в те минуты, когда запевала, старательно выговаривая, выводил печальные слова. Над черной степью жила и властвовала одна старая, пережившая века песня.
Песенники, обогнав обоз, уехали далеко. Но еще долго в очарованном молчании двигался обоз, и на повозках не слышалось ни говора, ни окрика на уставших лошадей.
И еще, как сквозь сон, помнил Григорий: очнулся он в теплой комнате.
